Кто меня убедил, что раствориться в океане наслаждения можно только в объятиях мужчины?
Почему я научилась чувствовать тепло его рук, но оставалась равнодушна, когда меня нежно касался ветер? Где было моё ликование, когда меня, словно легчайшим пухом, обволакивали лучи Солнца, позволяя купаться в своем свете, целуя каждую клеточку моей кожи? Куда девались мурашки, когда случайно задетая ветвь березы ласкала мои плечи, а песок под ногами обдавал жаром стопы?
Разве небо не заглядывает в мои глаза, как это делал возлюбленный? Разве птицы не порхают передо мной, как и его улыбка? Разве молнии не пронзают мое тело восторгом, как его страсть? Разве листва не шелестит мне что-то убаюкивающее, как и его шепот?
Хлопок терпеливо рос на земле моих предков, чтобы сейчас касаться моего тела тканью платья. Пышная ель набиралась силы в далеком лесу, чтобы заботливо обхватить пряди моих волос деревянной заколкой. Жгучая нефть струилась в жилах Земли, чтобы касаться моей кисти простым и незатейливым украшением. Крепкая сталь смягчалась в огне, чтобы однажды дотронуться до моих пальцев изящным кольцом. Чувствую ли я ту любовь, что отдает мне планета, делясь самыми драгоценными дарами своими?
Разве есть разница между его голосом и криком птиц в вышине? Разве не то же оцепенение накрывает меня волною, когда я любуюсь пестрыми полями, уходящими за горизонт? Разве не тот же вдох предвкушения рождается в моей груди, когда я наблюдаю гору, мудрую и величественную, мечтая, как однажды ступлю на нее?
Кто научил меня делить себя на любимую и нелюбимую, когда каждую ночь для меня зажигаются звезды? Кто сказал, что любовь – нечто далекое и недостижимое, неистово ожидаемое, когда каждая клеточка моего тела бережно хранит тепло своей жизни ради моего присутствия в этом мире? Кто обманул меня, убедив, что я могу быть нелюбящей, если моё сердце стучит сильнее, стоит мне только увидеть чью-то улыбку?
Почему я научилась делить свою любовь на части – одна для мужчины, одна для родителей, одна для природы, одна для друзей. Разве это не один бесконечный океан, отражающий в глади своей поверхности отдельные кусочки жизни? Разве заканчивается мой океан, если с небосвода уходит солнце? Разве исчезает его волнение, если над ним не летают чайки? Разве недостаточно хотя бы только неба, чтобы мой океан сливался с ним в экстазе единства и отражения?
Даже если погаснут все звезды и исчезнет последний луч света, разве не останусь я чьим-то созданием? Даже если все люди отвернутся от меня, разве не будет достаточно мне собственных глаз, наблюдающих чудо своего существования? Разве лишившись опоры в ком-то, я могу потерять себя?
Почему от меня скрывали этот простой секрет о бесконечности любви, в которой я, как в колыбели, пребываю вечно? Почему убедили, что мы с этой любовью разделены хоть на мгновенье? Почему я поверила, что есть что-то вне любви, словно есть какие-то заборы и границы?
Моя бесконечность не знает пределов, ведь пределы придуманы страхом. В моей любви нет условий, она не умеет мыслить делением. В моей любви только суть, наполняющая каждый вдох Вселенной жизнью. Моя любовь рождается в благодарности и не различает форм и цветов, существ и мыслей. Так почему же я поверила, что могу быть любима только мужчиной, если всё сущее в благом преклонении положено к моим ногам?
Оксана Борцова
